Определение

В соответствии со статьей 2 Конвенции 1948 года «под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

— убийство членов такой группы;

— причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

— предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;

— меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

— насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую».

Кроме того, в статье 3 предусматривается наказание за следующие действия:

а) заговор с целью совершения геноцида;

2. прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида;
3. покушение на совершение геноцида;
4. соучастие в геноциде.

Эта Конвенция, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 года, вступила в силу в 1951 году. На июнь 2015 года этот документ подписали уже 146 государств, однако его обязаны применять и соблюдать даже те государства, которые его не ратифицировали. 28 мая 1951 года Международный Суд вынес заключение (соблюдать которое обязаны все государства) о том, что эта Конвенция приравнена к обычному праву. Генеральный секретарь ООН в докладе о создании Международного трибунала по бывшей Югославии также напомнил о том, что этот документ является частью обычного международного права (доклад S/25704 от 3 мая 1993 года). Совет Безопасности в дальнейшем утвердил этот доклад в своей резолюции 827 (25 мая 1993 года).

Статут Международного уголовного суда, призванного судить за преступления против человечности, военные преступления и акты геноцида, принятый в Риме в 1998 году, определяет это преступление аналогично и квалифицирует его как преступление. Геноцид следует отличать от массовых убийств, гонений, истреблений и преднамеренных нападений на гражданских лиц, которые подпадают под определение преступлений против человечности.

Применение Конвенции о геноциде подняло много проблем, с одной стороны, в отношении толкования определения геноцида, а с другой стороны, в недостаточности первоначально предусмотренной системы взысканий.

1. Толкование Конвенции.

Определение геноцида содержит множество противоречивых элементов. Подготовительные работы над этой Конвенцией, а также решения Международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, позволяют пролить свет на некоторые элементы данной проблемы.

Специфичность геноцида по сравнению с другими преступлениями против человечности или военных преступлений заключается в следующих характерных особенностях: действия, характер целевой группы, и преступное намерение данного преступления (субъективный элемент, mens rea). (См. далее: Судебная практика).

а) Прямое и косвенное физическое уничтожение

Преступные действия нельзя ограничивать только убийством. Они могут включать в себя меры, необязательно приводящие к мгновенной смерти, но могущие постепенно привести к исчезновению собственно группы. Речь идет о преднамеренных действиях, целью которых является в конечном счете полное или частичное уничтожение группы как таковой. Подобные действия предполагают создание для данной группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее, а также на предотвращение деторождения в среде такой группы, насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую, причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы, включая изнасилование.

б) Уничтожение собственно группы

Преступные действия должны быть направлены не против каких-либо отдельных лиц, членов национальной, этнической, расовой или религиозной группы. Составители Конвенции полностью исключили политические и культурные критерии. Критерии принадлежности к национальной, этнической, расовой или религиозной группы предложенные Конвенцией, не имеют четкого юридического или научного определения. Международные трибуналы дали толкование данным критериям. Существование группы как таковой может быть удостоверено объективными критериями, установленными Конвенцией, а именно: национальность, раса, этническая принадлежность и религия. При этом международные трибуналы также посчитали, что определение группы может быть установлено с использованием субъективных критериев идентификации и стигматизации данной группы, использованных самими авторами преступления. Данные критерии составляют то восприятие, которое авторы преступления развили относительно гражданских, национальных, этнических, расовых, и религиозных характеристик затронутой группы (См. МУТР: дело Кайишемы и Рузинданы, 21 мая 1999 - Kayishema, Ruzindana ICTR-01-67-R11bis, а также МТБЮ: дела Горана Елисича, 5 июля 2001 - Jelisic IT-95-10, и дело Драгана Николича по по концлагерю в Сушице, 4 февраля 2005 - Nicolic IT-94-2). Тем не менее подобные субъективные критерии должны применяться к стабильной и устойчивой группе, принадлежность к которой определяется рождением (дело Акайесу, МУТР, 2 сентября 1998 - Akayesu ICTR-96-4).

в) Полное или частичное уничтожение группы

Действия должны быть совершены с намерением уничтожить данную группу, полностью или частично. Отсылка к намерению уничтожить группу «полностью или частично» делает обязательной оценку количественного критерия. Речь идет о понимании частичного характера, а именно, относится ли эта характеристика только к действию или включает в себя также намерение. Некоторые считают, что всякое уничтожение, даже частичное, должно быть произведено с намерением уничтожить группу в целом. Данный спор в определенном смысле затрагивает характер группы. Из решений международных трибуналов следует, что намерение уничтожить должно затрагивать «значительную часть» группы. При этом оценка может быть количественной (число жертв по отношению к численности группы) или качественной (статус жертв внутри группы) (дело Елисича, см. выше), и должна учитывать последствия для оставшейся части группы (дело Крыстича, МТБЮ, 19 апреля 2004 - Krstic IT-98-33). Действительно, некоторые действия, составляющие геноцид, не влекут за собой мгновенную смерть людей, но делают невозможным выживание группы в ближайшем или отдаленном будущем.

г) Доказательство конкретного намерения уничтожить

Проблемой обвинения в геноциде является необходимость доказать существование специфического намерения уничтожить не отдельных лиц, а собственно группу. Недостаточно одного намерения преступника совершить преступление, необходимо также его намерение в отношении последствий преступления, а именно уничтожить, полностью или частично, некую определенную группу (МУТР: дело Камбанды, 19 октября 2000 - Kambanda ICTR-97-23, и дело Кайишемы и Рузинданы, см. выше). Как следует из решений международных уголовных трибуналов, такое намерение может быть установлено через поведение исполнителей или через существование геноцидной политики. Существование политики геноцида доказывается через существование согласованного плана. Сделать вывод, в каждом отдельном случае, о существовании специфического намерения уничтожить группу, можно на основании официальных заявлений правительства, масштаба и характера совершенных зверств, а также той организационной структуры, в рамках которой совершено преступление. Та же оценка приводится в решении Международного уголовного суда относительно элементов преступления; при этом уточняется, что вывод о наличии сознательного намерения может быть сделан на основании соответствующих фактов и обстоятельств.

Несмотря на весьма обширную судебную практику и завершение работы двух международных уголовных трибуналов, на сегодняшний день на основании имеющихся решений и постановлений еще рано пытаться провести границу между элементами общего характера, характеризующими преступление геноцида в целом, элементами, носящими более частный характер, связанными с самой процедурой сбора доказательств, которую международные судьи находили возможным применить в каждом отдельном случае.

2. Механизм предотвращения и наказания, предусмотренный Конвенцией о геноциде 1948 г.

— Данный механизм применяется в отношении геноцида, совершенного как в мирное, так и в военное время.

— В Конвенции предусмотрено, что наказанию подлежит не только геноцид, но и заговор с целью его совершения, прямое и публичное подстрекательство к его совершению, покушение на его совершение и соучастие в нем (ст. III).

— Любые лица, совершившие такие деяния, подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они правителями, должностными или частными лицами (ст. IV). Не существует какой-либо формы иммунитета, которую дает официальное положение, позволяющего избежать судебных преследований за преступление геноцида.

— Государства-участники признают, что геноцид является международным преступлением. Они обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение (ст. I), а также провести необходимое законодательство, позволяющее предусмотреть эффективные меры наказания лиц, виновных в совершении геноцида, и осуществлять их выдачу по требованию другого государства (ст. V и VII).

— Государства-участники могут обращаться к Международному Суду в случае каких-либо споров относительно толкования, применения или выполнения Конвенции (ст. IX).

— Они также обязуются обращаться к соответствующему органу ООН с требованием принять все необходимые, по его мнению, «меры в целях предупреждения и пресечения» таких актов (ст. VIII).

— Согласно статье 6 Конвенции, лица, обвиняемые в совершении геноцида, должны быть судимы компетентным судом того государства, на территории которого было совершено это деяние, или Международным уголовным судом, создание которого было запланировано еще в 1948 году.

Однако история показала, что суды тех стран, на территории которых совершается геноцид, зачастую не принимают действенных мер в разумные сроки по предупреждению или пресечению преступления, в котором могут быть замешаны органы государственной власти. Несостоятельностью данного механизма наказания, а также сложностью задачи для одних правительств судить другие, объясняют, почему Конвенция 1948 года с момента своего создания так и не стала эффективным инструментом — ни в 1975 году в Камбодже, ни в 1994 году в Руанде. Интересно отметить, что Руанда не выполнила своего обязательства в соответствии со статьей 1 Конвенции 1948 года о геноциде, предписывающей каждому государству-участнику включить геноцид в качестве наказуемого преступления в свою правовую систему. Руанда изменила свое законодательство только после геноцида 1994 года (Органический закон №08/96 № 08/96 от 30 августа 1996 года об организации судебного преследования преступления за совершение преступления геноцида и преступлений против человечности в период с 1 октября 1990 года по 31 декабря 1994 года).

Что касается Международного уголовного суда, то для того, чтобы государства пришли к соглашению о его создании, потребовалось пятьдесят лет после принятия этой Конвенции в 1948 году.

3 Прочие возможные механизмы наказания

— Международное гуманитарное право включило истребление покровительствуемых лиц в категорию тяжких преступлений. Поэтому, если геноцид совершен в период вооруженного конфликта, он подлежит наказанию согласно принципу универсальной юрисдикции. Принцип универсальной юрисдикции был установлен Женевскими конвенциями 1949 года. Он позволяет судам любой страны преследовать лиц, виновных в грубых нарушениях Женевских конвенций. Некоторые страны использовали этот принцип в случае преступлений геноцида. Действие принципа универсальной юрисдикции предполагает, уголовное законодательство соответствующих государств адаптировано для возможности таких преследований за пределами традиционных правоотношений, которые обеспечивают компетенцию национальных судов в области уголовного права.

— Двум Международным уголовным трибуналам ad hoc, созданным специально для того, чтобы судить преступления в бывшей Югославии и в Руанде поручено также пресечение актов геноцида.

— Статут Международного уголовного суда (МУС) был принят в Риме 17 июля 1998 года. Наравне с преступлениями против человечности, военными преступлениями и преступлением агрессии, к юрисдикции этого постоянного судебного органа относятся преступления геноцида (ст. 6). Компетенция Суда распространяется на преступление геноцида, если оно совершено на территории государства, ратифицировавшего Статут МУС, или каким-либо гражданином этого государства. Если государство, на территории которого было совершено преступление геноцида, не ратифицировало Римский статут, или если государство, чьим выходцем является совершившее преступление геноцида лицо, не ратифицировало Статут, то никто кроме Совета Безопасности не может поручить Суду расследование актов геноцида. Таким образом, передать дело на рассмотрение Суда можно тремя способами: 1) непосредственно государством-участником Римского статута; 2) Прокурором по собственной инициативе (propio motu) на основании полученных из разных источников сведений, касающихся актов геноцида; и 3) Советом Безопасности в рамках своих полномочий, в соответствии с Главой VII Устава ООН.

Международный уголовный суд

Поскольку геноцид – одно из самых страшных преступлений, какие только известны человечеству, виновных в геноциде может также преследовать любой национальный суд в силу принципа универсальной юрисдикции при условии, что национальной уголовной системой предусмотрена юрисдикция в отношении преступлений, совершенных иностранными гражданами и/или за пределами государственной территории.

универсальная юрисдикция </content/article/4/universalnaia-iurisdiktsiia/>__

17 июля 2012 года Генеральный секретарь ООН назначил Адама Дьенга из Сенегала Специальным советником по вопросу о предупреждении геноцида. В его обязанности входят предупреждение и оповещение Генерального секретаря и Совета Безопасности ООН о всех ситуациях, которые могли бы привести к геноциду.

Во избежание того, чтобы сроки и трудности судопроизводства не привели к победе безнаказанности, Конвенция 1968 года о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности (ст. 1b), а также Статут МУС, заявили о неприменимости срока давности к преступлениям геноцида, совершенным как в мирное, так и в военное время. Таким образом, каковы бы ни были сроки, прошедшие со времени совершения преступления, всегда есть возможность возбудить преследование против виновных в нем лиц.

международные уголовные трибуналы; военное преступление — преступление против человечности; Международный уголовный суд; универсальная юрисдикция; неприменимость срока давности; иммунитет; перечень государств-участников международных конвенций по гуманитарному праву и правам человека (№22)

1. Определение геноцида

1. Общие элементы

В деле Радислава Крстича (от 2 августа 2001 г., IT-98-33 §550) Судебная камера определила геноцид как «любое деяние, совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную этническую, расовую или религиозную группу как таковую. (…) Для преступления истребления (геноцида) (…), в дополнение к общим требованиям преступления против человечности, должно быть доказано, что оно было направлено на специфическое население, и что составляющие его лица были убиты либо помещены в условия жизни, спланированные таким образом, чтобы вызвать уничтожение в численном выражении существенной части населения». В том же судебном решении Судебная камера признает, что обычное международное право ограничивает определение геноцида действиями, нацеленными на физическое или биологическое, частичное или полное уничтожение группы. То же было подтверждено Судебной камерой МУТР в решении по делу Семанза (от 15 мая 2003 г., Semanza ICTR-97-20, § 315). Судебная камера подчеркнула, что «преступление геноцида считается неотъемлемой частью международного обычного права, являющегося к тому же его императивной нормой», судебное решение по делу Рутаганды (от 6 декабря 1999 г., Rutaganda ICTR-96-3, § 46) и по делу Мусемы (от 27 января 2000 г., Musema ICTR-96-13, § 15).

2. Толкование статьи 2 (2) (b) Устава МУТР:

«Под геноцидом понимаются следующие действия (…): b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы».

В судебном решении по делу Семанза (от 15 мая 2003 г., Semanza ICTR-97-20, § 320) Судебная камера пришла к заключению, что целью Статута является «пресечение действий, влекущих серьезные телесные повреждения, включая акты сексуального насилия, которые не входят в категорию убийства». В деле Кайишема и Рузиндана (21 мая 1999 г., ICTR-01-67-R11bis, § 109) Судебная камера нашла, что под серьезным телесным повреждением следует понимать «вред, который серьезно повреждает здоровье, вызывает обезображивание или наносит любые серьезные повреждения внешним, внутренним органам или чувствам». См. также дела Атаназа Серомбы (12 марта 2008 г., Seromba ICTR-01-66, § 46) и Тарсисса Рензахо (от 14 июля 2009 г., Renzaho ICTR-97-31, § 762).

3. Отсутствие количественного критерия

В деле Атаназа Серомбы (от 12 марта 2008 г., Seromba ICTR-01-66, § 319) Судебная камера МУТР нашла, что для подтверждения факта геноцида количественный критерий числа жертв не является определяющим. См. также дела Теонесте Багосоры и других (от 18 декабря 2008 г., Bagosora et al. ICTR-98-41, § 2115), Алоиза Симбы (от 13 декабря 2005, Simba ICTR-01-76, § 412), Тарсисса Мувуньи (от 12 сентября 2006, Muvunyi ICTR-00-55, § 479) и Микаэли Мухиманы (от 28 апреля 2005 г., Muhimana ICTR-95-1B, § 514).

2. Доказательство намерения совершить геноцид (mens rea)

Согласно Судебной камере МУТР, для того, «чтобы установить факт геноцида, требуется, во-первых, чтобы было совершено одно из действий, перечисленных в статье 2(2) Устава, во-вторых, чтобы мишенью этих действий стала конкретная национальная, этническая, расовая или религиозная группа как таковая, и, в-третьих, чтобы действие было совершено с намерением уничтожить частично или полностью выбранную группу». Именно особый умысел отличает преступление геноцида от такого преступления общего права, как масштабное убийство гражданских лиц. См. дело Кайишема и Рузиндана (от 21 мая 1999 г., ICTR-95-1). Соответственно, можно говорить о двух аспектах геноцида: запрещенные действия и особое намерение совершить геноцид, или dolus specialis (дело Багилишемы от 7 июня 2000 г., Bagilishema ICTR-95-1A, § 55). См. также дело Жана-Поля Акайесу (от 2 сентября 1998 г., ICTR-96-4, § 498, 517, 522).

В судебном постановлении по делу Серомбы (от 12 марта 2008 г., ICTR-01-66, § 175, 176) Апелляционная камера МУТР заявила, что о намерении совершить геноцид можно судить по косвенным свидетельствам. Она также напомнила, что «о намерении совершить геноцид можно заключить из некоторых фактов и признаков, в частности, a) общий контекст совершения других предосудительных действий, систематически направленных против той же группы, что и эти действия, совершенные обвиняемым или другими лицами, b) масштаб совершенных злодеяний, c) общий характер злодеяний, d) , совершенных в регионе или стране, е) факт преднамеренного и систематического уничтожения жертв из-за их членства в специфической группе, в то время как уничтожение представителей других групп исключается, f) исключение в этом отношении членов других групп, g) общая политическая доктрина, ставшая причиной таких действий, h) повторение действий, направленных на уничтожение и дискриминацию и i) совершение действий, наносящих удар по самим основам группы, или расцениваемых как таковые исполнителями». См. также дела Камбанды (от 19 октября 2000 г., Kambanda ICTR-97-23), Зигираньиразу (от 18 декабря 2008 г., Zigiranyirazo ICTR-01-73, § 398), Бикинди (от 2 декабря 2008 г., Bikindi ICTR-01-72, § 420), Мувуньи (от 12 сентября 2006 г., Muvunyi ICTR-00-55, § 480) и Благоевича и Йокича (МТБЮ, от 9 мая 2007 г., Blagojevic & Jokic IT-02-60, § 122-123).

В деле Гакумбитси (от 7 июля 2006 г., Gacumbitsi ICTR-01-64, § 40) Судебная камера добавила, что заключить о намерении можно по факту «совершения физического нападения на группу или на ее имущество, использованию оскорбительных высказываний по отношению к выбранной группе, по использованному оружию и тяжести ран, понесенных жертвами, по методическому характеру планирования и по систематическому характеру преступления». См. также дело Камуанды (от 22 января 2004 г., Kamuhanda, ICTR-99-54A, § 625) и Кайишема и Рузиндана (от 21 мая 1999 г., ICTR-95-1,§ 527).

В деле Кайишема и Рузиндана (от 21 мая 1999 г., ICTR-95-1,§ 91) Судебная камера заявила, что, «вина должна быть сформирована до совершения направленных на геноцид действий» Позднее в деле Симбы (от 27 ноября 2007 г., Simba ICTR-01-76, § 266) МУТР отменил это решение, признав, что намерение совершить геноцид необязательно должно сформироваться до совершения актов геноцида, но скорее присутствовать во время совершения. Кроме того, в деле Ншамииго (от 18 марта 2010 г., Nchamihigo ICTR-01-63, § 363) Судебная камера МУТР посчитала, что для признания одного обвиняемого виновным в геноциде или подстрекательстве к геноциду, не требуется доказательств существования плана на совершение геноцида на государственном уровне. См. также дело Фердинанда Нахиманы и других (от 28 ноября 2007 г., Nahimana et al. ICTR-99-52, § 480).

3. Полное или частичное уничтожение группы как таковой

Судебная камера МУТР достаточно гибко подходит к определению группы. В деле Рутаганды (от 6 декабря 1999 г., Rutaganda ICTR-96-3) Судебная камера МУТР отметила, что «в целях применения Конвенции о геноциде, членство группы — это в основном субъективное, а не объективное понятие» (от 6 декабря 1999 г., Rutaganda ICTR-96-3, § 56). В глазах совершающего геноцид жертва воспринимается как часть группы, которая подлежит уничтожению. В некоторых случаях жертва может считать себя частью вышеупомянутой группы (§ 56-58). Тем не менее Судебная камера считает, что субъективного определения недостаточно, чтобы определить группу жертв в том виде, в каком это предусмотрено Конвенцией о геноциде. Из подготовительных работ следует, что некоторые группы, например, экономические и политические, были исключены из охраняемых групп, поскольку они считаются «мобильными группами», к которым присоединяются из личных или политических соображений. С другой стороны, это, по всей видимости, свидетельствует о том, что Конвенция была предусмотрена для относительно стабильных и постоянных групп (§ 58). Чтобы определить, можно ли считать ту или иную защищенной от геноцида, Судебная камера рассматривает каждый случай отдельно, учитывая представленные доказательства и политический, социальный и культурный контекст (§ 373). См. также решение Судебной камеры МУТР по делу Мусемы (от 27 января 2000 г., Musema ICTR-96-13, § 160-163) и решение Апелляционной камеры МУТР по делу Серомбы (от 13 декабря 2006 г., Seromba ICTR-01-66, § 318).

Выбор жертв геноцида осуществляется в силу их принадлежности к определенной группе. Намерение уничтожить группу как таковую, частично или полностью, предполагает, что жертвы избираются по принципу их принадлежности к национальной, расовой, этнической или религиозной группе, уничтожение которой планируется (дело по концлагерю в Сушице, Прокурор против Николича, IT-94-2, 4 от февраля 2005 г.). Простое знание совершившими преступление о принадлежности жертв к определенной группе недостаточно, чтобы установить существование намерения уничтожить группу как таковую (Апелляционная палата МТБЮ, Крстич, от 2 августа 2001 г., IT-98-33, § 561). См. также дело Горана Елисича (от 14 декабря 1999 г., IT-95-10, § 67).

Намерение уничтожить должно затрагивать существенную часть выбранной группы. Оценить эту существенную часть можно с помощью количественных критериев (соотношение числа жертв и численности группы) или качественных (статус жертв в группе) (Дело Елисича, МТБЮ, от 5 июля 2001 г. IT-95-10). Также можно оценить последствия для остальной части группы. В решении по делу Крстича (от 19 апреля 2004 г., IT-98-33) МТБЮ заявил, что уничтожение мужской части боснийцев мусульман в Сребренице поставило под угрозу возможность биологического воспроизводства группы, поставив тем самым существование самой группы под угрозу.

В решении по делу Елисича (от 14 декабря 1999 г., § 82) Судебная камера МТБЮ уточняет, что намерение совершить геноцид может проявиться в двух формах. Оно может состоять в желании истребить значительное число членов группы, и в этом случае можно говорить о намерении массового уничтожения группы. Но оно также может состоять в желании уничтожить ограниченное число лиц, выбранных из-за влияния, которое их исчезновение окажет на выживание группы как таковой. Кроме того, Судебная камера напоминает в судебном решении по делу Елисича (5 июля 2001, § 82), что общепризнанным считается, что намерение уничтожить должно затрагивать существенную часть выбранной группы. Это было подтверждено МУТР в судебном решении по делу Теонесте Багасоры и других (от 18 декабря 2008 г., ICTR-98-41, § 2115). См. также дела Кареры (от 7 декабря 2007 г., Karera, ICTR-01-74, § 534), Мувуньи (от 12 сентября 2006 г., Muvunyi ICTR-00-55, § 479), Жана Мпамбары (от 11 сентября 2006 г., ICTR-01-65, § 8), Алойса Симбы (от 13 декабря 2005 г., Simba ICTR-01-76, § 412) и Мухимана (от 28 апреля 2005 г., Muhimana ICTR-95-1B, 2005, § 514).

В деле Душко Сикирицы и других (от 3 сентября 2001 г., Sikirica et al IT-95-8, § 76-77) Судебная камера МТБЮ объясняет, что намерение частичного уничтожения можно установить, если имеются доказательства того, что уничтожение связано со значительной прослойкой группы, например, с ее руководителями. Важным элементом здесь является адресность действия, нацеленного на ограниченное количество людей, которые в силу своей особой руководящей роли лидеров в рамках группы в целом имеют такую важность, что нападение на них, согласно положениям статьи 4(2)(a), (b) и (c), с течением времени негативно скажется на выживании группы.

4. Предположительный заговор с целью совершения геноцида

В деле Нахиманы и других (от 28 ноября 2007 г., Nahimana et al. ICTR-99-52, § 344, 894, 896) Судебная камера МУТР напомнила, что предполагаемый заговор с целью совершения геноцида определяется, как «соглашение между двумя и более людьми, чтобы совершить преступление геноцида». Судебная камера заявляет, что «преступление заговора, предусмотренное в статье 2(3) b Устава, состоит из двух элементов, которые должны быть представлены в акте обвинения: 1) заговор нескольких лиц с целью совершения геноцида и совершение действий с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую».

5. Прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида

В деле Серомбы (от 12 марта 2008 г., Seromba ICTR-01-66, § 161) Апелляционная камера МУТР заявила, что факт «совершения геноцида» не ограничивается его непосредственным и физическим осуществлением, но другие действия могут быть приравнены к прямому участию в преступном поведении (actus reus), в частности, речь идет о помощи и содействии, а также прямом и публичном подстрекательстве к совершению геноцида.

В деле Нахиманы и других (от 28 ноября 2007 г., Nahimana et al. ICTR-99-52) Апелляционная палата МУТР указывает, что любое лицо может быть признано виновным в прямом и публичном подстрекательстве к геноциду, если это лицо прямо и публично подстрекает совершить геноцид (материальный элемент или преступное поведение «actus reus») и если оно намеревалось прямо и публично подстрекать других к совершению геноцида (элемент намерения, или «mens rea») (§ 677). См. дело Калликста Калиманзиры (от 29 июня 2009 г., Kalimanzira ICTR-05-88, § 509 и 516) и дело Симона Бикинди (от 18 марта 2010 г., Bikindi ICTR-01-72, § 135).

1. Разница между подстрекательством к геноциду и прямым и публичным подстрекательством совершить геноцид

Следует различать подстрекательство в смысле статьи 6 (1) от прямого и публичного подстрекательства совершить геноцид в смысле статьи 2 (3) (c) Устава. Подстрекательство в смысле статьи 6 (1) Устава подразумевает такой вид ответственности, когда обвиняемый может быть призван к ответу, только «если подстрекательство на деле существенно способствовало совершению одного из преступлений, указанных в статьях 2 – 4 Устава», а именно преступления геноцида, преступления против человечности и нарушения международного права. Напротив, прямое и публичное подстрекательство совершить геноцид в смысле статьи 2 (3) (с) само по себе является преступлением, поэтому не требуется доказательств того, что такое подстрекательство на деле существенно способствовало совершению акта геноцида. Таким образом, «прямое и публичное подстрекательство к геноциду не должно быть успешным, и для установления вины не требуется устанавливать причинной связи между подстрекательством к геноциду и актом геноцида». Это подтверждается подготовительными работами по написанию Конвенции о геноциде, «которые позволяют утверждать, что составители этой конвенции желали пресечь прямое и публичное подстрекательство к геноциду, даже если подстрекательство было неуспешным, в целях его предотвращения». (от 28 ноября 2007 г., Nahimana et al. ICTR-99-52, § 678, 679, 720).

2. Разница между высказываниями, ведущими к разжиганию ненависти, и прямым и публичным подстрекательством совершить геноцид

Следует также проводить различие между высказываниями, ведущими к разжиганию ненависти (или «подстрекающими к дискриминации или насилию») в целом и прямым и публичным подстрекательством совершить геноцид. Прямое подстрекательство совершить геноцид подразумевает, что в высказываниях «содержится прямой призыв совершить акт или акты геноцида, перечисленные в статье 2(2) Устава; завуалированного и непрямого намека недостаточно». В большинстве случаев прямому и публичному подстрекательству к совершению геноцида могут предшествовать ненавистнические высказывания, или они могут сопутствовать подстрекательству, но только прямое и публичное подстрекательство совершить геноцид запрещено статьей 2(3)(с) Устава (Nahimana et al. от 28 ноября 2007 г., ICTR-99-52, § 692). Соглашаясь с судебным решением по делу Акайесу (от 2 сентября 1998 г., Akayesu ICTR-96-4, § 557, 558, 700), МУТР высказал в постановлении по делу Нахиманы и других (от 28 ноября 2007 г., ICTR-99-52, § 698), что для того чтобы определить, содержалось ли в высказываниях прямое и публичное подстрекательство совершить геноцид, необходимо было учитывать контекст культуры и языка Руанды, .

@: Канцелярия Специального советника Генерального секретаря по предупреждению геноцида

http://www.un.org/ru/preventgenocide/adviser/

БИБЛИОГРАФИЯ

BRAUMAN R., Devant le mal. Rwanda. Un génocide en direct, Arléa, Paris, 1994.

CASSESE A., “Genocide” in Antonio Cassese (ed.), The Oxford Companion to International Criminal Justice, Oxford University Press, 2009, pp.332-336.

Human Rights Watch, Genocide, War Crimes and Crimes Against Humanity, A Digest of the Case Law of the International Criminal Tribunal for Rwanda, 2010, available at http://www.hrw.org/sites/default/files/reports/ictr0110webwcover.pdf

POWER S., A Problem from Hell : America and the Age of Genocide, Basic books, New York, 2002, 610 p

SCHABAS W. A., « Le génocide », in Droit international pénal, sous la dir. de ASCENSIO H, DECAUX E., PELLET A., CEDIN- Paris-X, Pedone, 2000, p. 319-332.

TERNON Y., L’État criminel. Les génocides au XXe siècle, Seuil, Paris, 1995, 443 p.

WIEVORKA A., Déportation et génocide : entre la mémoire et l’oubli, Hachette, Paris, 2003, 506 p.