1. Ответственность государства за своих должностных лиц и органы

Во многих делах Международный Суд утвердил, что за поведение государственного органа всегда несет ответственность государство, при этом доказывать, что этот орган действовал по приказу или превысил свои полномочия, не требуется.

• Международный Суд заявил, что«в соответствии с общепризнанной нормой международного права поведение какого-либо органа государства следует рассматривать как действие этого государства»(Спор, касающийся судебно-процессуального иммунитета специального докладчика Комиссии по правам человека, Консультативное заключение от 29 апреля 1999 г., Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного Суда 1997-2002 гг., с.76 и Вооруженные действия на территории Конго (Демократическая Республика Конго против Уганды) Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного суда 2003-2007 гг., с. 184 и полный текст Activités armées sur le territoire du Congo (République démocratique du Congo c. Ouganda), arrêt, C.I.J. Recueil 2005, § 213).
• В деле Демократической Республики Конго против Уганды (см. выше) Международный Суд при этом утверждает что, «в силу военного статуса и функций угандийских солдат в ДРК их индивидуальное поведение можно считать поведением государственного органа. (…) Аргумент, в соответствии с которым соответствующие лица действовали в настоящих обстоятельствах не в качестве лиц, выполняющих элементы государственной власти, следовательно, не обоснован» (§ 213 полного текста). В том же самом деле Международный Суд уточняет, что для того чтобы вменить их поведение Уганде, не имеет значения, действовали ли офицеры и солдаты вопреки полученным инструкциям или они превысили свои полномочия; «в соответствии с общепринятой нормой обычного права, как она отражена в статье 3 четвертой Гаагской конвенции 1907 года о законах и обычаях войны на суше, а также в статье 91 Протокола I, дополняющего Женевские конвенции 1949 года, сторона в вооруженном конфликте несет ответственность за все действия, совершаемые лицами, которые входят в состав ее вооруженных сил» (с.184 Краткого изложения, §214 полного текста).

2. Ответственность государства за действия негосударственных вооруженных групп, находящихся под его фактическим контролем

Вопрос об ответственности государства за действия, совершенные негосударственными вооруженными группами, действующими под его контролем, ставился в трех основных делах Международного Суда: Дело о военной и военизированной деятельности в Никарагуа и против Никарагуа (Никарагуа против Соединенных Штатов Америки) ((Activités militaires et paramilitaires au Nicaragua et contre celui-ci (Nicaragua c. Etats-Unis d’Amérique), fond, arrêt. C.I.J. Recueil 1986, p. 14; на русском языке Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного суда 1948-1991, с.198-213); Дело, касающееся применения Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (Босния и Герцеговина против Сербии и Черногории) (Application de la convention pour la prévention et la répression du crime de génocide (Bosnie-Herzégovine c. Serbie-et-Monténégro), arrêt, C.I.J. Recueil 2007, p.43, paras.391-407; на русском языке Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного суда 2003-2007 гг., с.224-249); и Вооруженные действия на территории Конго (Демократическая Республика Конго против Уганды) (Activités armées sur le territoire du Congo (République démocratique du Congo c. Ouganda), arrêt, C.I.J. Recueil 2005, p.168, paras.161-165, 213-214, 220, 245, 248-250, 277, 300-301; на русском языке Краткое изложение решений, консультативных заключений и постановлений Международного суда 2003-2007 гг., с.175-196).

В разных решениях уточняется уровень общего, эффективного или общего контроля, необходимого, чтобы действия негосударственной группы были юридически вменены государству.

· В деле Никарагуа против Соединенных Штатов Америки Международный Суд должен был установить, настолько ли взаимоотношения «контрас» и правительства США характеризовались зависимостью с одной стороны и властью с другой, чтобыбыло возможно с правовой точки зрения считать «контрас» органом правительства США или организацией, действующей от имени этого правительства. Того факта, что государство формирует, финансирует, вооружает и поддерживает негосударственную вооруженную группу, недостаточно, чтобы действия и нарушения, совершенные вооруженной группой, были вменены в вину соответствующему государству. Согласно Международному Суду, для этого требуется полный, или «эффективный» контроль, который подразумевает полную зависимость группы, либо существование прямого приказа со стороны государства совершить соответствующие преступные действия. Если контроль не достиг требуемого уровня, то государство не несет ответственности за действия, совершенные такими группами, хотя и продолжает нести ответственность за свое собственное поведение, особенно если оказание им поддержки вооруженной группе само по себе незаконно или если государство в курсе нарушений, совершаемых этой группой (§ 116).

· В деле Боснии и Герцеговины против Сербии и Черногории Международному Суду предстояло определить, можно ли вменить Сербии и Черногории акты геноцида, совершенные во время войны в бывшей Югославии вооруженными группами, не являющимися органами Сербии и Черногории, и можно ли привлечь это государство к международной ответственности в силу контроля, которое оно имело над этими группами. Международный Суд воспользовался аргументацией относительно эффективного контроля и полной зависимости, использованной в деле Никарагуа против Соединенных Штатов Америки. Суд продолжил развивать идею контроля, позволяющего приписать государству действия, совершенные иностранными субъектами. Суд напомнил, что для фактического приравнивания негосударственного субъекта к должностному лицу государства и, следовательно, для установления ответственности государства за совершенные действия, требуется доказать его полную зависимость и отсутствие автономии (§ 392-393). По мнению Суда, в случае если не соблюдается критерий абсолютной зависимости, действия негосударственного субъекта могут быть вменены государству, если будет доказано, что этот субъект действовал по указаниям или распоряжениям, отданным государством (§ 400). В этом деле Международный Суд для установления ответственности государства отказывается признать понятие полного контроля, разработанное в этой связи Международным трибуналом по бывшей Югославии (§ 404-406).

· В деле Демократической Республики Конго против Уганды Международный Суд высказался относительно разных критериев и форм ответственности государства в случае, если оно оказывает поддержку деятельности негосударственной вооруженной группы, действующей с его территории на территории соседнего государства, но также в случаях, когда оно попустительствует таким деяниям, или когда оно неспособно контролировать деятельность этих групп. Международный Суд уточняет, что тот факт, что правительство Конго терпело присутствие антиугандийских групп повстанцев на своей территории, является невыполнением обязательств по проявлению бдительности, лежащих на ДРК в силу общепринятых норм дружественных отношений между государствами, однако это не позволяет вменить в ответственность государства действия, совершенные этими группами (§ 300).

2. Ответственность военных командиров в международном гуманитарном праве:

Правовая регламентация вооруженных конфликтов учитывает иерархическое строение вооруженных сил и дисциплину, которую поддерживают военные командиры. Тем самым на последних ложатсявполне определенные обязательства,и они несут индивидуальную уголовную ответственность не только за свои собственные действия или бездействие, но также за действия, совершенные их подчиненными или любыми лицами, находящимися под их эффективным контролем.

• Принцип власти всегда неразрывно связан с принципом ответственности. Эта ответственность касается как действий, так и бездействия командиров.
• Гуманитарное право устанавливает уголовную ответственность командиров, которые:

— дают свои подчиненным приказы, нарушающие гуманитарное право;

— позволяют своим подчиненным совершать такие нарушения;

— не принимают мер против подчиненных, нарушивших гуманитарное право по своей собственной инициативе;

— не препятствуют таким нарушениям, когда узнают о том, что они совершаются (ЖI, ст. 49; ЖII, ст. 50; ЖIII, ст. 129; ЖIV, ст. 146; ЖПI, ст. 86.2).

• Такая ответственность может быть признана компетентными национальными судами, иностранными судами в силу принципа универсальной юрисдикции или Международным уголовным судом.

Командиры должны принимать также меры к тому, чтобы лица, входящие в состав подчиненных им вооруженных сил, были осведомлены об обязанностях, налагаемых на них гуманитарным правом (ЖПI, ст. 87.2).

Эти элементы были воспроизведены в статуте Международного уголовного суда и распространяются также на лиц, совершивших преступления против человечности в мирное время и на военные преступления в периоды как международных вооруженных конфликтов, так и вооруженных конфликтов немеждународного характера (ст. 25).В этом случае они касаются не только военных командиров, но также прочих руководителей, включая гражданских (ст. 28).

Ответственность командиров приобрела статус нормы обычного права, признанной в Исследовании МККК об обычном международном гуманитарном праве. Согласно этим нормам командиры и другие начальники несут уголовную ответственность за военные преступления, совершенные по их приказу во время международных и немеждународных вооруженных конфликтов (Норма 152). Кроме того, командиры и другие начальники несут уголовную ответственность за военные преступления, совершенные их подчиненными, еслиони знали или могли знать, что эти подчиненные намереваются совершить или совершают такие преступления, и не приняли всех необходимых и разумных мер в пределах своих полномочий для предотвращения преступлений, или, если такие преступления были совершены, для наказаниясовершивших их лиц (Норма 153).

Ответственность командиров и других начальников

Помимо международных соглашений и и норм обычного права, условия возникновения ответственности командиров, а также смягчающие и отягчающие обстоятельства, связанные с этим типом ситуации, регулируются решениями международных уголовных трибуналов.

Для установления ответственности начальников международным уголовным трибуналам требуется доказать наличие трех элементов:

• Существование прямого подчинения, которое ставит лицо, совершившее преступление под эффективный контроль обвиняемого лица;
• Осведомленность обвиняемого о том, что такое преступление планировалось, совершается или было совершено его подчиненным (это условие, безусловно, считается выполненным, если вышестоящее лицо отдало приказ совершить преступление);
• Непринятие обвиняемым всех необходимыхразумных мер, чтобы помешать или остановить совершение преступления или наказать виновное лицо за совершенное преступление.

· Существование подчинения или эффективного / общего контроля

Существование подчинения может быть установлено, если будет доказано, что между обвиняемым и исполнителем существуют официальные или неофициальные иерархические отношения. Такие отношения не ограничиваются строгими структурами военного типа. Достаточно доказать, что «обвиняемый занимал такое иерархическое положение, которое бы заставило другое лицо совершить преступление по приказу обвиняемого». [Цитирование по неофициальному переводу. – Прим. перев.] – МУТР: делаСеманзы (15 мая 2003 г., Semanza ICTR-97-20, §401) и Рензахо (14 июля 2009 г., Renzaho ICTR-97-31, §738). Такое подчинение может быть прямым или опосредованным, de jure,или de facto, гражданским или военным. Решающим остается осуществление эффективного контроля вышестоящего лица над своим подчиненным. И МУТР и МТБЮ уточнили, что такой эффективный контроль может быть как юридическим (de jure), так и фактическим (de facto). МТБЮ: Дела Челебичи от 16 января 1998 г. (Celebici IT-96-21-A, §377-378) и от 20 февраля 2001 г. (§ 251), Златко Алексовского (Aleksovski IT-95-14/1, 25 июня 1999 г., §78), Бласкича (Blaskic IT-95-14-A, 29 июля 2004 г., §300-302), Дарио Кордича и Марио Черкеза (26 февраля 2001 года, Kordic & Cerkez IT-95-14/2, §415 и 416); МУТР: дела Мусемы (27 января 2000 г., Musema ICTR-96-13, § 141), Багилишемы (7 июня 2001 г., Bagilishema ICTR-95-1A, § 39), Кайишемы и Рузинданы (21 мая 1999 г., Kayishema, Ruzindana, ICTR-01-67-R11bis, §229-231).

Вышестоящее лицо должно было в момент совершения правонарушения осуществлять эффективный контроль над подчиненным. Эффективный контроль определяется как объективная возможность предотвратить правонарушение или наказать основных исполнителей благодаря минимально необходимому для этого более высокому положению. МУТР: дело Рензахо (14 июля 2009 г., Renzaho ICTR-97-31, § 744-745); и МТБЮ: дело Халиловича (16 октября 2007 г., Halilović IT-01-48, § 59). Если уголовная ответственность подчиненного не подлежит никакому сомнению, то не имеет значения, участвовал ли он в преступлениях посредством третьих лиц. МТБЮ: дело Насера Орича (3 июля 2008 г., Orić IT-03-68 § 20). Тот факт, что вышестоящее лицо имеет возможность отдавать приказы, еще не позволяет автоматически установить, что это лицо осуществляло эффективный контроль. Это лишь один из элементов, нуждающихся в рассмотрении. Кроме того, чтобы оценить, осуществляло ли вышестоящее лицо эффективный контроль над своими подчиненными, полезно проверить, исполняются ли его приказы на деле. МТБЮ: дело Стругара (17 июля 2008 г., Strugar IT-01-42, § 253-256).

· Знание о преступных деяниях

Предполагается, что вышестоящее лицо контролирует действия своих подчиненных. Вышестоящее лицо, которое просто игнорирует информацию, которой оно располагает и которая должна привести его к заключению о том, что его подчиненные совершают или находятся на гране совершения данных преступлений, серьезно нарушает свои обязанности и может быть привлечен к уголовной ответственности на основе положений доктрины об ответственности иерархически вышестоящих лиц. Степень эффективного контроля командиров над своими подчиненными может быть использована в отдельном случае для установления предполагаемого знания о совершаемых ими незаконных действиях. МТБЮ: дело Челебичи (от 16 ноября 1998 г., Celebici IT-96-21-A, § 386–387). Апелляционная камера МТБЮ посчитала, что «может быть признано, что вышестоящее лицо несет ответственность за преступления, совершенные его подчиненными, в соответствии с одним или другим видом участия, значащимся в статье 7(1) Устава. Из этого следует, что вышестоящее лицо может быть привлечено к уголовной ответственности, когда его подчиненные планировали, подстрекали, приказывали, совершали или иным образом содействовали или подстрекали к планированию, подготовке или совершению преступления» (Орич, 3 июля 2008, Orić IT-03-68, §21). А также МТБЮ: дела Благоевича и Йокича (МТБЮ, 9 мая 2007, Blagojevic & Jokic IT-02-60, § 280-282), Этнические чистки в долине Лашвы (26 февраля 2001 г., Lašva Valley, IT-95-14, § 401), Челебичи (16 ноября 1998 г., Celebici IT-96-21-A, § 346), дела Бласкича (Blaskic IT-95-14-A, 3 марта 2003 г., § 294), Орича (3 июля 2008 г., Orić IT-03-68, §18); и МУТР: дело Кайишемы и Рузинданы (21 мая 1999 г., Kayishema, Ruzindana, ICTR-01-67-R11bis, §229-231).

· Неспособность вышестоящих лиц предотвратить правонарушение или наказать виновных

В международном обычном праве прочно закрепился принцип уголовной ответственности, которую несет вышестоящее лицо, не воспрепятствовавшее совершению своими подчиненными преступлений или не наказавшее их впоследствии. МТБЮ: делаЛимай и другие (30 ноября 2005 г., Limaj et consorts IT-03-66, § 519), дела Халиловича (16 октября 2007 г., Halilović IT-01-48, § 55) и Стругара (31 января 2005 г., Strugar IT-01-42, § 357).

· Вышестоящее положение как отягчающее обстоятельство

МУТР и МТБЮ сочли вопрос вышестоящего положения обвиняемого отягчающим обстоятельством. Тот факт, что обвиняемый занимал высокопоставленный пост в Министерстве во время совершения им преступных деяний, категорически исключает любые смягчающие обстоятельства. МУТР: дело Камбанды (4 сентября 1998 г., Kambanda ICTR-97-23, § 61–62). То, что обвиняемый злоупотреблял данной ему властью и, тем самым сыграл важную роль в качестве зачинщика в совершаемых преступлениях, также является отягчающим обстоятельством. МУТР: дела Рутаганды (6 декабря 1998 г., Rutaganda ICTR-96-3, § 468-470) и Мусемы (27 января 2000 г., Musema ICTR-96-13, § 1000–1004); и МТБЮ: дела Плавсича (27 февраля 2003 г., Plavšić IT-00-39 & 40/1, § 57), Симича (17 октября 2002 г., Simić IT-95-9/2, § 67), Сикирицы и других (13 ноября 2001 г., Sikirica et al. IT-95-8, § 138-139 и 172), Крстича (2 августа 2001 г., Krstić, IT-98-33, § 709), Драголюба Кунарача, Радомира Ковача и Зорана Вуковича (22 февраля 2001 г., Kunarac, Kovac &Vukovic IT-96-23 & 23/1, § 863), Бласкича (3 марта 2000 г., Blaškić IT-95-14, § 788).

Трибуналы выходят за пределы иерархического аспекта и считают, что факт совершения преступления во время исполнения своих государственных служебных обязанностей, таких, как обязанности полицейского, может быть рассмотрен как отягчающее обстоятельство дела. МТБЮ: дело Мрджи (31 марта 2004 г., Mrdja IT-02-59, § 51). Отягчающим фактором является не столько высокое положение, сколько злоупотребление им. МТБЮ: дело Благоевича и Йокича (9 мая 2007 г., Blagojevic & Jokic IT-02-60, § 324); и МУТР: дело Симбы (27 ноября 2007 г., Simba ICTR-01-76, § 284).

3. Ответственность частных лиц в международном гуманитарном праве:

Каждый взрослый человек несет личную и уголовную ответственность за серьезные нарушения норм гуманитарного права, в которых он виновен, независимо от обстоятельств. Комбатант несет эту ответственность даже в том случае, если он действовал во исполнение приказа вышестоящего лица.

Приказ вышестоящего лица

Международное гуманитарное право учитывает тот факт, что комбатанты действуют в рамках определенной организации или подразделений, связанных иерархическими отношениями. Оно налагает на командиров определенные обязательства. Однако повиновение приказам вышестоящего лица не может служить помехой индивидуальной уголовно-правовой ответственности за серьезные нарушения норм гуманитарного права, совершенные комбатантом. Каждый человек несет личную ответственность за совершенные преступления, даже если он действовал согласно приказу. Таким образом, любой военный преступник несет личную уголовную ответственность за свои действия (Гаагская конвенция 1907 года о законах и обычаях сухопутной войны, ст. 3; ЖI, ст. 49; ЖII, ст. 50; ЖIII, ст. 129; ЖIV, ст. 146; ЖПI, ст. 75.4b, 86, 87).

Когда речь идет об индивидуальной уголовной ответственности, судебные постановления международных уголовных трибуналов подтверждают ограничительное толкование принуждения и приказа вышестоящего начальства как смягчающего обстоятельства (см. ниже).

В Статуте Международного уголовного суда (МУС) уточняется, что в случае преступлений против человечности и геноцида «тот факт, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, было совершено лицом по приказу правительства или начальника, будь то военного или гражданского, не освобождает это лицо от уголовной ответственности». Для военных преступлений в Статуте Суда предусмотрены ряд исключений из индивидуальной уголовной ответственности (Статья 33 Статута МУС).

Статут Международного уголовного суда уточняет индивидуальную уголовную ответственность в отношении геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений (ст. 25).

Каждый человек несет индивидуальную ответственность за такое преступление и может понести наказание в том случае, если он:

1. совершает такое преступление индивидуально, совместно с другим лицомили через другое лицо, независимо от того, подлежит ли это другое лицо уголовной ответ-ственности;
2. приказывает, подстрекает или побуждает совершить такое преступление, если это преступление совершается или если имеет место покушение на это преступление;
3. с целью облегчить совершение такого преступления пособничает, подстре-кает или каким-либо иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая предоставление средств для его совершения;
4. любым другим образом способствует совершению или покушению насовершение такого преступления группой лиц, действующих с общей целью. Такое содей-ствие должно оказываться умышленно и либо:

1. в целях поддержки преступной деятельности или преступной целигруппы в тех случаях, когда такая деятельность или цель связана с совершением пре-ступления, подпадающего под юрисдикцию Суда; либо
2. с осознанием умысла группы совершить преступление;

5. в отношении преступления геноцида, прямо и публично подстрекает другихк совершению геноцида;
6. покушается на совершение такого преступления, предпринимая действие, которое представляет собой значительный шаг в его совершении, однако преступлениеоказывается незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данноголица. Вместе с тем лицо, которое отказывается от попытки совершить преступление илииным образом предотвращает завершение преступления, не подлежит наказанию в соот-ветствии с настоящим Статутом за покушение на совершение этого преступления, еслиданное лицо полностью и добровольно отказалось от преступной цели.

Предусматривается лишь ограниченное число возможностей освобождения от такой ответственности (ст. 26, 30, 31 и 33 Римского статута). Освобождение от ответственности призвано охранятьлиц, не достигших 18 лет на момент совершения преступления, лиц с ограниченными психическими способностями, тех, кто действовал в рамках соразмерной самозащиты, под неминуемой угрозой смерти или серьезной и неминуемой угрозой физической неприкосновенности.

Что касается военных преступлений, в Римском статуте предусматривается, что тот факт, что преступление было совершено лицом по приказу правительства или начальника, будь то военного или гражданского, не освобождает это лицо от уголовной ответственности, за исключением случаев, когда соблюдены три совокупных условия (ст. 33 Статута МУС):

• это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника;
• это лицо не знало, что приказ был незаконным;
• приказ не был явно незаконным.

Далее Статут уточняет, что приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности являются явно незаконными и не могут оправдать следование приказу.

Норма 151 исследования МККК о нормах обычного международного гуманитарного права предусматривает, что отдельные лица несут уголовную ответственность за военные преступления, которые они совершили в ходе международных и немеждународных вооруженных конфликтов. В Норме 154 говорится, что каждый комбатант обязан не повиноваться явно незаконному приказу. Норма 155 гласит, в свою очередь, что подчинение приказу начальника не освобождает подчиненного от уголовной ответственности, если подчиненный знал, что действие, которое ему приказано совершить, является незаконным, или должен был знать об этом в связи с явно незаконным характером этого действия.

санкции

Судебная практика международных трибуналов внесла уточнения в отношении индивидуальной ответственности в случае подчинения приказамвышестоящих лиц.

Индивидуальная ответственность комбатантов

Международные трибуналы уточнили условия уголовной ответственности лиц, виновных в международных преступлениях.

Для установления индивидуальной уголовной ответственности необходимо наличие двух элементов. Для этого нужно доказать: 1) непосредственное участие обвиняемого во вменяемом ему преступлении, то есть обвиняемый должен своим поведением быть причастен к совершенному противозаконному действию; и 2) обвиняемый должен осознавать, что он участвует в совершении преступления. МУТР: дело Кайишемы и Рузинданы (21 мая 1999 г., Kayishema, Ruzindana, ICTR-01-67-R11bis, §198); и МТБЮ: дело Бошкоски и Тарчуловски (19 мая 2010 г., Boškoski & Tarčulovski IT-04-82, §66).

К индивидуальной уголовной ответственности привлекается не только фактический исполнитель преступления, но также любой, кто принимал в нем участие или содействовал любым образом его совершению, «от начального планирования до его исполнения, как это следует из пяти категорий действий, предусмотренных в этом положении, а именно планировать, подстрекать, приказать, совершать или содействовать и подстрекать иным образом». [Здесь и далее – цитирование по неофициальному переводу. – Прим. перев.]МУТР: дела Жана Камуханды (22 января 2004 г., Kamuhanda ICTR-99-54A, §588) и Поля Бисенгиманы (13 апреля 2006 г., Bisengimana ICTR-00-60, § 31); а также МТБЮ: дела Йокича (18 марта 2004 г., Jokić IT-01-42/1, § 56) и Симича и других (17 октября 2003 г., Simić et al. IT-95-9, § 135).

Что касается действий по помощи и содействию, индивидуальная уголовная ответственность может наступить в двух случаях: (i) помощь и содействие молчаливым согласием и содействием и (ii) помощь и содействие вследствие собственно упущения. МТБЮ: дело Брджанина (3 апреля 2007, г.Brđanin IT-99-36, § 273-274).

Международные трибуналы также вносят уточнения в отношении элементов принуждения или иерархического контроля, которые могут утяжелить или смягчить индивидуальную ответственность.

· Принуждение и приказы вышестоящего лица.

Принуждение не является достаточным аргументом защиты для полного освобождения от ответственности солдата, обвиняемого в преступлении против человечности или военном преступлении, включающие в себя убийства.Существует четкая разница между принуждением и повиновением приказам вышестоящего лица.В деле Дражена Эрдемовича МТБЮ постановил, что в случае неповиновения приказу совершить преступление довод, касающийся принуждения, может быть принят для исключения ответственности обвиняемого, если имелась непосредственная угроза жизни обвиняемого. В этом деле МТБЮ установил три условия для того, чтобы принуждение могло быть признанным ограничивающим индивидуальную ответственность обвиняемого в нарушении международного гуманитарного права: 1) преступление было совершено во избежание непосредственной, одновременно серьезной и непоправимой опасности; 2) не существовало другого адекватного средства избежать совершения преступления; 3) средство не было непропорциональным по отношению к причиненному злу. МТБЮ: дело Эрдемовича (29 ноября 1996 г., Erdemović IT-96-22, § 17).

Отсутствие морального выбора является одним из важных компонентов принуждения, рассматриваемогос точки зренияоблегчающего вину обстоятельства. Обязанность подчинения приказам вышестоящего лица недостаточна для того, чтобы считаться принуждением. Столкнувшись с явной незаконностью полученного приказа, обязанность подчинения обвиняемого сменяется обязанностью неподчинения. «Таким образом, данная обязанность неподчинения может отступить лишь в случае крайнегопринуждения» (§ 18). Такое принуждение, равно как и существование приказов, должно быть доказано в каждом отдельном случае и деле, так как «если оправдание основывается на моральном принуждении и,/или из-за необходимости в связи с приказом вышестоящего лица, является не полностью исключенным, то условия применения такого оправдания являются весьма строгими» (§ 19). Это означает, что следует «проанализировать, имел ли обвиняемый в данной ситуации обязанность сопротивления приказу, подвергался ли он моральному выбору совершать данный акт, или не совершать его».Данная позиция была подтверждена впоследствии: МТБЮ, дело Дарко Мрджи (31 марта 2004 г., Mrdja IT-02-59, § 65–67). Судебная камера отказалась признать, что климат ненависти и пропаганды являются достаточнымиоснованиями для создания состояния принуждения. Судебная камера не исключает, что данные обстоятельства могли повлиять на преступное поведение обвиняемого лица, но трибунал не признает, что данные обстоятельства не оставили обвиняемому другого выбора, кроме как принять участие в уничтожении примерно 200 гражданских лиц, даже с учетом юного возраста и младшиего ранга обвиняемого. «В отсутствие какого-либо убедительного доказательства, позволяющего установить, что Дарко Мрджа действительно хотел избежать участия в убийствах на момент их совершения, Судебная камера не может признать принуждение смягчающим обстоятельством» (§ 66).

Определение принуждения было ограничено чрезвычайной ситуацией, где не существует другого выбора, как убить или быть убитым. МТБЮ: дело Эрдемовича (5 марта 1998 г., Erdemović IT-96-22 § 17). Что касается подчинения приказам вышестоящего командного лица, трибунал уточняет, что данный элемент может служить смягчающим обстоятельством дела только в том случае, если приказы не были очевидно незаконными. В противном случае подчиненное лицо должно было проявить обязанность неподчинения и стать объектом непосредственной угрозыдля своей жизни, чтобы вопользоваться смягчением ответственности. МТБЮ: дело Мрджи (31 марта 2004, Mrdja IT-02-59, § 67–68).

· Смягчающие обстоятельства

Помимо принуждения, международные уголовные трибуналы выделили еще некоторые смягчающие обстоятельства. Смягчающие обстоятельства не смягчают тяжесть самого преступления, а только позволяют провести переоценку тяжести и степени наказания. МУТР: дело Камбанды (4 сентября 1998 г., Kambanda ICTR-97-23, § 36–37, 56–58).

В различных делах трибуналы дали перечень смягчающих обстоятельств:

— существенное сотрудничество обвиняемого лица с прокурором,

— добровольная сдача властям,

— признание своей вины,

— выражение сожаления и угрызения совести в отношении жертв, и тот факт, что обвиняемый «не обладал властью de jure». МУТР: дело Кайишемы и Рузинданы (21 мая 1999 г., Kayishema, Ruzindana, ICTR-01-67-R11bis, §20),

— также может быть признана как смягчающее обстоятельстволичная ситуация обвиняемого, а именно: отсутствие уголовного прошлого, личность обвиняемого и отсутствие личного участия в совершении убийств. МУТР: дело Руггиу (1 июня 2000 г., Ruggiu ICTR-97-32, §53–80);

— поведение обвиняемого по окончании конфликта. МТБЮ: дело Благоевича и Йокича (9 мая 2007 г., Blagojevic & Jokic IT-02-60, § 328, 330, 342, 344),

— необходимость вынесения приговоров, отражающая относительно важную роль, которую играл заявитель в общем контексте конфликта. МТБЮ: дело Тадича (26 января 2000 г., Tadić IT-94-1, § 55-56).

· Отягчающие обстоятельства

— Среди отягчающих обстоятельств для вынесения приговоров была отмечена язвимость жертв. Статус гражданского лица сам по себе не является признаваемым трибуналамифактором уязвимости, так как он уже является одним из критериев преступления. Однако особая уязвимость, связанная со статусом жертв в качестве перемещенных лиц или заключенных в лагерях, признана отягчающим фактором. МТБЮ: дело Мрджи (31 марта 2004 г., Mrdja IT-02-59, § 47–48).

— Последствия преступлений для жертв, а именно: крайняя тяжесть причиненных страданий, также признаны международными судьями как отягчающие обстоятельства. МТБЮ: дело Мрджи (31 марта 2004 г., Mrdja IT-02-59, § 55–56).

— Число жертв и масштаб преступлений могут также стать отягчающими факторами, МТБЮ: дело Кунарача (22 февраля 2001 г., Kunarac IT-96-23 & 23/1, § 866), дело Стакича (судебное решение от 31 июля 2003 г., Stakić IT-97-24, § 907) и дело Эрдемовича (судебное решение от 5 марта 1998 г., Erdemović IT-96-22, § 15).

— Отягчающим обстоятельством может быть признано злоупотребление властью, МТБЮ: дело Тадича (судебное решение от 15 июля 1999 г., Tadić IT-94-1, § 55) и дело Крстича (судебное решение от 2 августа 2001 г., Krstić, IT-98-33, § 709).

— Рвение и садизм рассматриваются при необходимости как отягчающие факторы. МУТР: дела Симбы (27 ноября 2007 г., Simba ICTR-01-76, § 320) и Мувуньи (11 февраля 2010 г., Muvunyi ICTR-00-55, § 145).

— Тот факт, что обвиняемый занимал в момент совершения указанных преступлений высокий пост, МУТР: дело Акайесу (приговор от 2 октября 1998 г., Akayesu ICTR-96-4-T, § 8).

— Наконец, отягчающим фактором является предумышленный характер преступления. МТБЮ: дело Крстича (судебное решение от 2 августа 2001 г., Krstić, IT-98-33, § 711).

4. Ответственность обществ оказания помощи

Применение международного гуманитарного права основано на соблюдении воюющими возложенных на нихобязательств, в том числе в отношении работы гуманитарных организаций. Гуманитарное право также содержит перечень серьезных нарушений этих обязательств, для которых устанавливается специальный механизм уголовно-правовых санкций. Следует отметить, что гуманитарное право особенно эффективно в этой области, поскольку определяет индивидуальную ответственность подчиненных и вышестоящих лиц относительно повиновения или неповиновения противоправнымприказам. Кроме того, с 1949 года был введен принцип универсальной юрисдикции, рассмотрение серьезных правонарушений конвенций (военных преступлений и преступлений против человечности) подпадает под юрисдикцию судебных инстанций всех стран.

Однако соблюдение гуманитарного права основано в основном на механизмах предупреждения преступлений и ограничения насилия, и лишь в небольшой степени– на механизмах уголовно-правовых санкций. Действительно, в ситуациях военного конфликта гуманитарное право призвано, прежде всего, не допустить превращения гражданского населенияв объект нападения или прямого насилия или создания для гражданского населения жизненных условий, представляющих угрозу для жизни наиболее уязвимых групп. Основная задача гуманитарного права состоит в сокращении последствий насилия, а не в отправления посмертного правосудия. Поэтому Женевские конвенции и Дополнительные протоколы предоставили значительную роль и особые права беспристрастным гуманитарным организациям. Им принадлежит право гуманитарной инициативы для проведения переговоров и для осуществления деятельности по оказанию помощи, соответствующей правам жертв конфликтов и гуманитарным принципам.

Международное гуманитарное право предусматривает, что беспристрастные гуманитарные организации должны иметь, помимо прочих, следующие права:

— предлагать при любых обстоятельствах свои услуги находящимся в вооруженном конфликте сторонам без того, чтобы это считалось вмешательством в их внутренние дела;

— следить за тем, чтобы население не страдало от чрезмерных лишений вследствие отсутствия таких необходимых для выживания ресурсов, как продовольствие, медикаменты и т. п.

— принимать меры по оказанию помощи населению, страдающему от серьезного недостатка этих основных благ;

— принимать больных и раненых, организовывать уход за ними и следить за тем, чтобы обращение с ними соответствовало медицинской этике и не содержало никакой дискриминации;

— гарантировать защиту перемещенного или интернированного вследствие вооруженного конфликта населения и получение им помощи, на которую оно имеет право;

— обеспечивать всем категориям покровительствуемых лиц помощь в соответствии с правами и стандартами защиты, признанными за ними конвенциями.

Деятельность беспристрастных гуманитарных организаций – важный индикатор доброй воли и способности воюющих сторон оказывать помощь самим и предоставлять разрешение гуманитарным организациям делать это. Гуманитарные организации играют, таким образом, двойную роль гаранта и свидетеля соответствияоказываемой помощиособым правами, предусмотренным для каждой категории лиц, находящихся под покровительством гуманитарного права. Это соответствие оказываемой помощи правам жертв входит в понятие ответственности за защиту, представляющее собой основу гуманитарного права. Ответственность за защиту распространяется не только на стороны, находящиеся в конфликте, но и на Международный комитет Красного Креста, официально уполномоченный Женевскими конвенциями, а также на профессиональные беспристрастные гуманитарные организации.

держава-покровительница ▸ защита ▸ помощь

Женевские конвенции 1949 года и Дополнительные протоколы 1977 года не налагают на гуманитарные организации четких юридических обязательств, которые могут повлечь за собой уголовно-правовые санкции против них. Однако невозможно, чтобы предоставляемые им права не создали, в свою очередь, особой ответственности гуманитарных организаций.

Такая ответственность имеет два основных направления: ответственность в качестве участников операций по оказанию помощи (a) и ответственность в качестве возможных свидетелей преступлений против населения (b).

а) Ответственность гуманитарных структур

Гуманитарное право устанавливает конкретные права на оказание помощи и защиту гражданского населения в период вооруженного конфликта. Гуманитарные организации, вовлеченные в эти конфликты, обязаны договориться с находящимися в конфликте сторонами об условиях их работы, которые должны соответствовать правовым гарантиям. Поэтому они обязаны сообщать обо всех препятствиях, с которыми они сталкиваются при обеспечении защиты и спасении жизни соответствующего населения. Такая ответственность не может ограничиваться лишь простым контролем правильности использования международных денежных средств, выделенных в рамках гуманитарной помощи. Она также отличается от деятельности по защите прав человека и выявлению случаев их нарушений, поэтому они не могут передать эту ответственность другим правозащитным организациям под предлогом разделения полномочий и комплементарности миссий по оказанию помощи и по разоблачению.

Такая ответственность в ходе процесса оказания помощи принимает различные формы. Она включает:

— обязанность договариваться с соответствующими властями об условиях их работы, которые должны соответствовать гарантиям для населения в целом и для наиболее уязвимых групп в особенности.

— определять и сообщать о препятствиях, помехах и запретах, мешающих оказанию помощи и вредящих самым уязвимым группам. Эти действия должны осуществляться на местном, национальном и международном уровнях. Они имеют огромное значение, поскольку позволяют привлечь внимание к опасностям, с которыми сталкивается население или отдельная группа, несмотря на присутствие на местах гуманитарных структур и весь объем предоставляемой помощи. Одна из задач, возлагаемых на гуманитарные структуры, заключается в привлечении внимания к этим фактам органов власти, которых это непосредственно касается, чтобы они не могли в дальнейшем ссылаться на свою неосведомленность.

— обязанность заявлять о ситуациях, при которых деятельность по оказанию помощи отклоняется от первоначального назначения или используется для того, чтобы усугубить угрозу населению, которое она обязана защищать. Речь не идет о теоретическом сценарии, а, наоборот, о постоянном риске, создающем дилеммы в гуманитарной деятельности. История полна такими примерами, когда присутствие гуманитарных организаций и их деятельность используются против интересов гражданского населения. Случалось, что организации по оказанию помощи использовались для локализации места, где находятся уязвимые группы населения, и для нападения на них. Также распределение помощи могло быть использовано для того, чтобы сгруппировать население с целью последующего нападения, сортировки или насильственного перемещения и т. д. Может также случиться, что организациям по оказанию помощи будет дано разрешение оказать материальную помощь, чтобы создать видимость нормального положения на местах, где, несмотря на материальную помощь, население подвергается актам насилия, притеснениям и преследованиям.

Чрезвычайно важно, чтобы в ситуациях подобного типа организации по оказанию помощи были в состоянии оценить фактическое значение проводимой ими операции. Они не должны за счет своего молчания или своего присутствия поддерживать условия, при которых, несмотря на распределение помощи, безопасность и жизнь населения остаются под угрозой. Наоборот, они должны оценивать значение своего присутствия и своей деятельности, чтобы больше ответственности передавать вооруженных субъектам, заставив их уважать права и принимать во внимание потребности жертв конфликтов.

Учет всех этих видов ответственности в целом во многих гуманитарных организациях все еще находится в зачаточном состоянии. Слишком часто он сводится к общей дискуссии о нравственных дилеммах гуманитарной деятельности или к предполагаемому разделению задач между организациями, занимающимися оказанием помощи с одной разоблачением и отстаиванием интересов с другой стороны. Публикация в 2010 году «Профессиональных стандартов для деятельности в области защиты», разработанных Международным комитетом Красного Креста совместно с консультативной группой, состоящей из различных сотрудников международных и неправительственных гуманитарных организаций, дает ориентиры, предостерегающие от ошибок благих намерений в области оказания помощи и защиты. В стандартах объективированы риски, ведущие к еще большей уязвимости жертв и/или ослаблению их прав.

Их следует учитывать при планировании и оценке деятельности внутри каждой организации, они также должны способствовать большей публичной транспарентности. Эти принципы дополняют правила поведения, устанавливающие гуманитарные принципы, принятые организациями по оказанию помощи и разработанные в 1990-х годах Международной федерацией Красного Креста и Красного Полумесяца и коллективом НПО. Уже эти принципы показывают стремление избежать использования деятельности по оказанию помощи в ущерб жертвам или для усугубления их уязвимости.

защита ▸ гуманитарные принципы

Международным трибуналом по бывшей Югославии в двух делах было указано на взаимодействие гуманитарной и преступной деятельности.

В деле Стакича (20 марта 2006 г., Stakić IT-97-24, § 286) Апелляционная камера МТБЮ постановила, что способствование НПО перемещению не делает это переселение законным, если по сути оно незаконно. В соответствии с этим подходом Апелляционная камера постановила в деле Симича (28 ноября 2006 г., Simić et al. IT-95-9, § 180), что присутствие представителей СООНО и МККК не делает данные перемещения законными и не дает основание заключить, что насильственные перемещения не были достаточно тяжким нарушением для начала преследования.

б) Ответственность возможных свидетелей преступлений

Ввиду непосредственного присутствия на месте члены гуманитарных организаций могут оказаться прямыми свидетелями преступлений и бесчинств, совершенных против гражданского населения в ситуациях вооруженного конфликта.

На гуманитарные организации не возлагается роль ни пропаганды или защиты прав человека в целом, ни всемирная борьба с безнаказанностью международных преступлений. Напротив, их ответственность в силу Женевских конвенций непосредственно касается серьезных нарушений гуманитарного права (военные преступления и преступления против человечности). Они должны сообщать о серьезных нарушениях в этой области, свидетелями которых они стали, направлять протесты сторонам, находящимся в конфликте, для их прекращения. Такое изобличение правонарушений гуманитарными организациями не просто имеет нравственные или юридические основы. Такое изобличение имеет целью возложение большей ответственности на военные и политические власти, чтобы путем диалога или конфронтации с властями улучшить условия оказания помощи и защиты соответствующему населению, находящемуся в опасности. Качество и эффективность такого возложения ответственности предполагает зачастую этап конфиденциального общения, но также не исключает возможность для этих организаций делать непосредственные заявления относительно результатов такого общения и обеспечивать обсуждение проблемы нарушения прав на национальном и международном уровне.

Гуманитарное право не налагает на МККК или другие гуманитарные организации обязательства соблюдать конфиденциальность, когда речь идет о серьезных нарушениях. Тем не менее гуманитарное право, во исполнение принципа нейтральности,запрещает ослаблять одну из сторон, находящихся в конфликте. Поэтому важно обосновать такие изобличения с учетом тяжести соответствующих преступлений, сокращая полемику, связанную с политической и военной пропагандой различных сторон в конфликте.

В подобных случаях при принятии решения гуманитарные организации сталкиваются с многочисленными проблемами.

— Первая дилемма состоит в том, что любое общественное выступление, касающееся этих преступлений, рискует поставить под угрозу безопасность и, следовательно, самое присутствие и деятельность организаций на местах. В течение длительного времени гуманитарные организации выбирали строгое толкование принципа нейтральности при решении этой проблемы. Нейтральность воспрещала любое выражение своего мнения по поводу находящихся в вооруженном конфликте сторон и их методов ведения военных действий. Однако в случае геноцида или перед лицом актов массового уничтожения аргумент продолжения операции по оказанию помощи населению терял всякий смысл. Молчание не могло более оставаться догмой для гуманитарных организаций. Возникла необходимость сопоставить его с реальным влиянием на фактическое оказание защиты и помощи населению. Международный комитет Красного Креста во время конфликтов в бывшей Югославии принял решение, что изобличение серьезных нарушений норм гуманитарного права не являлось как таковое актом посягательства на принцип нейтральности. С тех пор МККК подтвердил, что не стоит смешивать принцип нейтральности с обязательством хранить молчание, связанным с соблюдением конфиденциальности. Принцип нейтральности не является абстрактным или абсолютным – он следует той организационной логике, соблюдение которой обусловлено степенью ее эффективности для защиты для населения.

Некоторые гуманитарные организации могут пожелать передать в конфиденциальном порядке имеющуюся у них информацию о серьезных бесчинствах правозащитным организациям, которые могут обнародовать их без всякого риска для безопасности операций по защите и сотрудников на местах. Существуют также различные механизмы ООН, позволяющие доводить такую информацию до сведения общественности без ущерба для источника информации. Однако такие процедуры не могут гарантировать стопроцентной анонимности источника и, следовательно, его безопасности. В некоторых случаях они могут привести к размыванию границ ответственности между организациями, которые всегда преследуют разные цели и действуют с разными временными рамками. Вцелом, представляя свидетельства и изобличая нарушения, гуманитарные организации должны следовать концепциисвоевременного оповещения и предотвращения таких преступлений, что может подразумевать в том числе намеренное прекращение действий по оказанию помощи, чтобы возложить ответственность на исполнителей актов насилия. Это отличается от изобличения и сбора доказательств о международных преступлениях с целью борьбы с безнаказанностью и последующих разбирательств в международных судах.

Создание специальных Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, а также Международного уголовного суда открыло новое судебное измерение в международных отношениях. Это заставило гуманитарные организации переосмыслить свою роль в отношении нарушений гуманитарного права. Некоторые гуманитарные организации с готовностью оказывают помощь международной уголовной юстиции, борются с безнаказанностью, предоставляют документацию и дают свидетельские показания Прокурору, способствуя признанию вины и осуждению предполагаемых виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечности. Другие, наоборот, воздерживаются от сотрудничества, полагая что судебные вопросы не совместимы с гуманитарной деятельностью и обязательством обсуждать условия оказания помощи и собственную безопасность с исполнителями актов вооруженного насилия.

В любом случае гуманитарные организации должны быть способны оценить ситуации, в которых они действуют, чтобы требовать соблюдения предусмотренных норм гуманитарного права с целью защиты гражданского населения в каждой конкретной ситуации. Такие оценка и осознание участи населения и тех притеснений, которым оно подвергается, являются неотъемлемой частью ответственной деятельности по оказанию помощи. Гуманитарные организации обязаны сообщать о таких преступлениях соответствующим гражданским или военным властям, а также МККК.

Тем не менее не следует смешивать обязанность оповещать ответственные власти о нарушениях с обязанностью давать показания в международных и национальных судебных инстанциях, которая рискует поставить под угрозу присутствие и безопасность работников гуманитарных организаций в ситуациях конфликта. Впрочем, международные уголовные суды признали во многих судебных решениях существование такого риска и несовместимость мандатов МККК, военных корреспондентов и персонала гуманитарных организаций со статусом и обязанностями свидетеля в суде. Для таких лиц суды определили рамки и критерии свидетельского иммунитета и права не передавать документы, связанные с их профессией. Такую привилегию Международный уголовный суд предоставил МККК и профессиональным группам, на которые распространяется профессиональная тайна, таким как врачи и журналисты. (См. Международный уголовный суд ).

См. также

санкции уголовно-правовые ▸ обязанности командиров ▸ международные уголовные трибуналы ▸ Международный уголовный суд ▸ поддержание мира ▸ амнистия ▸ военное преступление— преступление против человечности ▸ универсальная юрисдикция ▸ иммунитет ▸ индивидуальные жалобы (средства правовой защиты) ▸ гуманитарные принципы

Библиография

БЛИЩЕНКО И. П. Ответственность за нарушение международного гуманитарного права // Обычное оружие и международное право, Международные отношения, Москва, 1984, с.183-207.

Международный комитет Красного Креста, Профессиональные стандарты для деятельности в области защиты, осуществляемой гуманитарными и правозащитными организациями во время вооруженных конфликтов и других ситуаций насилия (2-е издание, 2013 год). См. International Committee of the Red Cross (ICRC), Professional Standards for Protection Work carried out by humanitarian and human rights actors in armed conflict and other situations of violence, April 2013. Доступно по ссылке: http://www.icrc.org/eng/assets/files/other/icrc-002-0999.pdf

ГРАДИЦКИЙ Т. Личная уголовная ответственность за нарушения международного гуманитарного права, применяемого в ситуации немеждународного вооруженного конфликта, Международный журнал Красного Креста, 1998,№ 20, с. 35 - 68.

ЛА РОЗА А.М. Гуманитарные организации и международные уголовные суды: попытка найти квадратуру круга, Международный журнал Красного Креста, №861, март 2006, с.209-231. Доступно по ссылке https://www.icrc.org/rus/assets/files/other/04_irrc_861_larosa_rus.pdf (См. также LA ROSA A.M., “Humanitarian organizations and international criminal tribunals, or trying to square the circle”, International Review of the Red Cross, Vol.88, n°861, March 2006, pp.169-186).

ОБЕР М., Вопрос о приказах старших войсковых начальников и ответственности командиров в Дополнительном протоколе к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. (Протоколе I), относящемся к защите жертв международных вооруженных конфликтов, от 8 июня 1977 г. М.: МККК, 1994. (См. также AUBERT M., La Question de l’ordre supérieur et la responsabilité des commandants dans le Protocole additionnel aux Conventions de Genève du 12 août 1949 relatif à la protection des victimes des conflits armés internationaux (Protocole I) du 8 juin 1977, CICR, Genève, 1988, (tiré à part de la Revue internationale de la Croix-Rouge).

РЕНО С. Воздействие военных дисциплинарных санкций на соблюдение международного гуманитарного права, Международный журнал Красного Креста, том 90, № 870, июнь 2008, с. 155-165. Доступно по ссылке https://www.icrc.org/rus/assets/files/other/155-165.pdf (См. также RENAULT C., « L’impact des sanctions disciplinaires militaires sur le respect du droit international humanitaire », Revue internationale de la Croix-Rouge, Vol.90, n°870, juin 2008).

УИЛЬЯМСОН Д. А. Некоторые размышления об ответственности командования и уголовной ответственности, Международный журнал Красного Креста, том 90, № 870, июнь 2008, с. 131-153. Доступно по ссылке https://www.icrc.org/rus/assets/files/other/131-153.pdf (См. также WILLIAMSON A.J., « Responsabilité du commandement et pratique pénale », Revue internationale de la Croix-Rouge, Vol.90, n°870, juin 2008)

MONGELARD E., « Corporate Civil Liability for Violations of Intenrational Humanitarian Law », International Review of the Red Cross, Vol.88, n°861, March 2006. Доступно по ссылке:http://www.icrc.org/eng/assets/files/other/irrc_863_mongelard.pdf

MOORE J. (éd.), Des choix difficiles : les dilemmes moraux de l’action humanitaire, Gallimard, Paris, 1998, 459 p.

PAUST JORDANS J., « Superior orders and command responsibility », in International Criminal Law, M. Cherif BASSIOUNI (éd.), Ardsley, NY : Transnational Publishers (1999), p. 223-238.

RONA G., « Le CICR et le privilège de ne pas témoigner : la confidentialité dans l’action », 2004. Доступно по ссылке: http://www.icrc.org/fre/resources/documents/misc/5wsegg.htm

SLIEDREGT E.V, The Criminal Responsibility of Individuals for Violations of International Humanitarian Law, The Hague: T.M.C. Asser Press, 2003, 437 p.